О`Санчес - Ремесло государя

– Виноват, ваше высокопревосходительство!

– Ты мне глаза не выпучивай, тупого не гоняй! Спрашиваю – отвечай с резонами.

– Слушаюсь, ваше выс… Гм. На поле наше преимущество в живой силе было примерно четырехкратным. Это не считая разницы в выучке и в выгоде расположения войск. Кроме того, две сотни ратников из действующего полка были нарочно оттянуты за оградную ленту, дабы мгновенно переместиться в точку возможного удара и сдержать его на первых порах. Кроме того, как ваше высокопревосходительство изволили видеть, боевое поле представляло собою некий горшок, где с открытой стороны, подле ворот, шла острая битва между разбойниками и ратниками черными рубашками, что тоже затрудняло, если не вовсе отвергало возможность удара неожиданного кулака изнутри в стенки оного горшка…

– Ладно, убедил. Огрехи были, но в целом – терпимо.

– Слуга Империи!

– И совсем уж напоследок. Сударь Керси.

– Я, ваше высокопревосходительство.

– Рубака ты неплохой. А до воина тебе еще расти и расти. Я не говорю как до маркиза Солнышка, но даже и как до нашего Медвежонка – очень долгий путь впереди у тебя. Никак с детством расстаться не можешь, весь дурью покрыт. Его Высочеству я лично изложу на сей счет.

Керси сокрушенно вздохнул, весь в розовых пятнах от скупой похвалы командующего.

– Совет закончен. Всем по местам, завтра выступаем в путь, согласно артикулу… Сыч!.. Отставить. Медвежонок!

– Тут он я, ваша светлость.

– Мальчишка отказался рубашек под свою руку принять, впрочем, как я и предполагал. Стало быть, придется Крикуна простить. Ты, вот что… Не сочти за унижение, сходи, да лично приведи его ко мне, по душам с ним поговорю. Постой! Присядь, подожди, прежде я государю итоги дня отпишу, а то потом такого нацарапаю ушибленными пальцами, что Его Величество подумает – спьяну, мол, писано. Он на эти дела очень уж строгий!

Глава 9

Длинный и острый визг караульного рога перерезал сонную артерию ночи: подъем! Впереди еще один день похода, западные земли надвигаются на маленькое войско герцога Когори Тумару медленно, однако неуклонно.

Ломнери Флан хорошо стрелял из лука, превосходно стрелял, пожалуй – ничуть не хуже Керси. Оба они сблизились в приятели за время похода, не упуская случая почесать языки, вспоминая придворную жизнь и общих знакомых, оба охотно становились в караульную пару, когда приходила их очередь держать охранительный дозор… Оба были молоды, храбры, оба страстные охотники до любовных приключений с придворными сударынями… С князем Докари Та Микол дружба, конечно же, получилась у Керси гораздо более крепкая и значимая, истинная, без теней, даже и сравнивать нечего, но… насчет дев и альковных радостей с ним не больно-то поговоришь: целомудрен чересчур, кроме его возлюбленной Уфани Гуппи нет никого в целом мире для юного князя… Однако, о чем еще думать в служебном походе, когда лишь небольшая часть души и разума задействована военною службою? А все остальное… ах… пылает и воздыхает… и грезит… Ну, по правде сказать, есть в душе и еще один чуланчик тайный, который как раз и создан, чтобы укладывать в него все темное, что найдено будет за гвардейским десятником, рыцарем Ломнери Фланом… Его Высочество принц Токугари не без оснований считает сего рыцаря, гвардейца и аристократа, замешанным в историю с покушением на его Высочество! Рыцарю Керси поручено разведать истинное и отыскать виноватых.

Осенние росы тяжелы и обильны, как ни сторожись, как ни подтягивай повыше голенища сапог – вымокнут суконные портки по саму задницу. Кожаные штаны не промокают, однако, положенные в походе по артикулу, так уж они обрыдли, и днем, и ночью, и на марше, и в карауле, что молодые люди пользуются каждой мелкой зацепкой, дабы облачиться по-придворному. Ждать неяркого солнышка и сухого поля нет возможности: в походе дворянин принадлежит себе только от побудки до завтрака, да и то, если не в карауле дежурит, все остальное время – служба. Хочешь развлечься стрельбою из лука, либо фехтованием – изволь не лениться. Керси и Ломнери стреляют по очереди, болтают о том о сем, время летит незаметно.

Истина трех кругов сама по себе никаких чудес не родит, она – как меч: в хороших руках – волшебство, а в плохих – тупая обуза. Поэтому Керси последовательно, разговор за разговором, беседу за беседой, проводит так, чтобы после каждой истина пополнялась еще одним кусочком, даже если кусочек сей – с соринку размером.

– Погоди, ты же сказал, что в Большом Дворцовом карауле стоял, как ты мог у нее ночевать? Завираешься, Ломни!

– Ничего не завираюсь. Это ты перепутал: я в предпредыдущую ночь там караульным железом тряс, луну пугал, а в ту – гм… Порадовался на размер души. Ну, что мне тебе, честное слово давать по такому поводу?

– Обычного слова вполне достаточно меж дворянами, и я тебе верю, ты прав: я сам перепутал рассказы. Как ты так ветер ловишь? Ты же чуть ли не стрелу на стрелу сажаешь, а ведь он порывами, не угадать?

– Того не ведаю, Керси… Как-то по наитию. Ну а ты-то сам, рыцарь-дикарь – точно так же одну в другую кладешь? Вот и ответь сам себе на свой вопрос.

– Да, и опять ты прав получаешься. Свои-то чудеса просты, а чужие – зело таинственны.

Ломнери Флан был чутьист и умен, он уловил вдруг в словах товарища что-то такое… от чего мурашки по коже… Словно за камнями во тьме цуцырь притаился… Ломнери еще раз попытался расцепить выстрелом ранее воткнутую в мишень стрелу и опять у него не получилось, но не потому что рука дрогнула, ни в коем случае нет, а потому что даже самым метким стрелкам для подобного попадания надобно большое везение, ибо вертлявы хвосты оперенные, ибо еще в древних наставлениях по стрель…

– Ты к чему это сказал, Керси?

– Что именно?

– Ну, насчет чужих таинственных чудес.

Керси смущенно рассмеялся. Вот и пришел этот миг, которого пришлось так терпеливо дожидаться… Не то чтобы страшен сей долгожданный гость, тем более воину не пристало его бояться, да только жизнь в эти мгновения делает поворот и прежний ее кусочек никогда уже не вернется. Ломнери – блистательный дворянин и товарищ был не из худших… Однако, пора выходить из засады.

– Тебе княгиня Денарди давала некий порошочек?

– К… какой еще порошочек?

– Предполагаю – розоватый такой, магическую присыпочку? Каковую присыпочку-приправу очень и очень легко добавить, например, в сушеные церапки?.. Где-нибудь на птеровой охоте?

– К– какой еще охо… Ты… Вы, сударь, позволяете себе лишнее. И я не потерплю…

– Брось, Ломни, причем тут лишнее? Здесь на долгие локти вокруг ни одного чужого уха. Ты дворянин и я дворянин – мы оба знаем, что такое честь воина. Неужели ты думаешь, что я бы поднял все эти вопросы в присутствии посторонних?